Автор: Георгий

Солнце слепит глаза, отражаясь от снега.

Под ногами хрустят позывные небес.

Разлеглась белизна на правах печенега,

захватив в одночасье чисто поле и лес.

 

Но подобный захват умиляет сознанье.

Раскрываются чувства от таких перемен.

Появляется мысль – то мое мирозданье.

Лучезарного юга мне не нужно взамен.

 

Разве можно сравнить знойный воздух чужбины

с освежающей лаской родимых краев.

Я за пальмовый рай не отдам половины

дорогого покоя, что дает милый кров.

Спадают медленно и скромно

с небес воздушные созданья.

Смотрю полет их благородный

и молвлю нежное признанье.

 

Ловлю просительной ладонью

хрусталь, дарованный погодой.

Но дар небесной примадонны

предстал водой теплу угодной.

 

Ах, это женское коварство

зимы, вернувшейся с гулянья.

Она зовет мороз на царство,

не испросив мое желанье.

 

Я эту шалость ей прощаю,

спешу обнять задорным слогом.

Любить и нежить обещаю,

склонив колено перед богом.

Уходит осень, птицы улетают.

Стегает ветер голые стволы.

А снег идет и в серой дымке тает,

не долетают звезды до земли.

 

Не повторить очей очарованье,

что нам златая осень создала.

И Петербург, обласканный вниманьем,

уже сложил в архив ее талант.

 

Земля затихла в сонном ожидании,

склонила плети жухлая трава.

Поют деревья томные страданья

и навевают грустные слова.

 

И я грущу, природе потакая.

Смотрю на небо в поисках зимы.

А снег идет и в серой дымке тает.

Так от тепла порою таем мы.

Поэт, с забвением обнявшись,

стирает с чистого листа

все то, что ждет его мечта,

и замирает, не дождавшись.

 

Его оборванную рифму

уже никто не возродит.

Огонь в груди не возгорит

по чуждой воле алгоритма.

 

Он не решится пригласить

под гул толпы в обитель Музу.

Ему постыдно быть обузой

для тех, кто рэпом голосит.

 

Для тех, кто тешит ширпотреб,

как шаловливого ребенка.

Его талант стоит сторонке

и гладит скомканный портрет.

Немая спутница дождя,

дочурка взбалмошного Солнца.

Она является тогда,

когда земля сыра до донца.

Святая вестница богов –

неугомонная Ирида

по ней спускается без слов,

чтоб скрасить местную планиду.

И зачерпнув живой воды,

несет ее строптивой Гере.

А в благодарность за труды

имеет ключ к священной вере.

Ту веру в радугу вложив,

дает надежду на бессмертье.

Тем самым людям услужив

по нескончаемым поверьям.

И мы, вкусив небесных вод,

мечтаем головы задравши.

Ласкаем взглядом небосвод

и забываем о вчерашнем.

Востоком данный нам цветок,

златой цветок с душой осенней.

В нем дышит каждый лепесток

с особой нежностью весенней.

 

В нем есть величие особ

и легкость юности безгрешной.

Вобрал он трепетность красот

в свою пленительную внешность.

 

К нему с почтением идут

и в нежных одах воспевают.

К любимым бережно несут

и о взаимности мечтают.

 

Цветок излечивает боль,

несет приятную истому.

Его приветствовать изволь,

ведь вы теперь его знакомый.

Захватив в охапку ветер,

я покоя не ищу.

Кто-то думает о лете,

я по осени грущу.

Вспоминаю листопады,

что свели меня с тобой.

Как легко с любимой рядом

устремиться за мечтой.

Отыскать в пути надежду,

что таилась вдалеке.

И не странствовать, как прежде,

в одиночку, налегке.

Превратить разлуку в небыль,

понапрасну не страдать.

Вместе с милою на небе

звезды полночью искать.

Но искать совсем немного,

есть приятнее дела.

Зацелую недотрогу,

с кем судьба меня свела.

Скорей бы белым покрывалом

зима укрыла Летний сад.

Прошлась по рекам и каналам,

узором скрасила фасад.

 

Люблю я добрые картины

писать на снежном полотне.

Не будет в них скупой кручины

по снегом скрытой стороне.

 

Приятней белое безмолвье —

подарок северных краев,

чем слякоть в местном изголовье

погоды, присланной с югов.

Первый снег проверил землю,

но укрыть ее не смог.

Знать земля всего лишь дремлет,

продолжая диалог.

 

Под мелодию поземки

раздает свое тепло.

Влажный ветер, словно зомби,

подставляет ей крыло.

 

Но земле не до полета,

ей готовиться ко сну.

И поэтому дремота

не покажет на весну.

Сын Иапета и Климены,

собрат достойных и всесильных.

Ты знал победы и измены,

и ум божественной Афины.

В людей, что создал вместе с нею,

она с теплом вселила души.

И ты следил за ними с неба,

пытался их любить и слушать.

Послал огонь им в лютый холод,

не убоявшись кары Зевса.

И в тот же миг в скалу был вколот

рукой ретивого Гефеста.

Орел глумился над тобою,

кружил и печенью питался.

Хотелось взвыть от жуткой боли,

но ты в мучениях не сдался.

Геракл пришел тебе на помощь,

и Зевс сменил своей гнев на милость.

И люди вечно будут помнить

тебя с божественною силой.