Опубликовано

Разговор двух старушек

В автобусе заслушался старушек,

чуть не проехал нужной остановки.

Одна клялась другой, что стало лучше,

а та, что недовольна обстановкой.

И то, что от забот ослабло зренье,

и ноги перестали гибко гнуться.

Что сослепу не видит озаренья

и в прошлое так хочется вернуться.

Другая ей с улыбкой отвечала –

я зрением не смею похвалиться,

но видами мой взгляд не опечален,

мне видятся внимательные лица.

И пусть меня не слушаются ноги,

при случае на палку обопрусь я.

Негоже нам сворачивать с дороги

и робко оставаться на распутье.

Две женщины, два взгляда на старенье,

на жизнь, которой чуточку осталось.

Даю я им свое благодаренье,

оно, быть может, скрасит чью-то старость.

 

Опубликовано

Игорю Талькову посвящается

Ты обещал вернуться, так вернись

в страну не дураков, а новых гениев.

Москве золотоглавой поклонись,

с Арбатом побратайся своим пением.

 

Пройдись пешком на Чистые пруды,

веков зеленый сон продолжи с ивами.

Спасательные выложи круги,

уважь аккордеонными мотивами.

 

Посеянные грезы отыщи,

пришло тобой рифмованное времечко.

Омой дождем ранения души

и выдай песней косности по темечку.

Опубликовано

Осень загрустила

Осень загрустила золотая.

Серостью затянуто лицо.

Листья, словно голуби, летают.

Небо затуманилось свинцом.

Медленно стекает нудный дождик,

разбавляя лужи на тропе.

С жалостью взирает подорожник

на подруг, рыдающих в стоге.

И стоят редеющей преградой

дерева с потерянной листвой.

Только ель – зеленая отрада

зазывает нежною хвоей.

Опубликовано

Про картошечку

Ах, картошечка, картошка,

мы живем, тебя любя.

Без тебя желудок тощий,

душит голод без тебя.

То ли дело под картошку

выпить чашечку винца.

И озвучить под гармошку

нам частушки без конца.

Про вкуснейшее жаркое

и про сочное пюре.

А в мундире, вон какое

яство дышит на столе.

И бульончик без картошки,

что баланда, а не суп.

Эх, бери скорее ложку,

а зевнешь, не обессудь.

Опубликовано

Драчун Вовка

Соседу Вовке только восемь,

а он драчливей всех вокруг.

Его кулак никто не просит,

а он показывает вдруг.

 

Он кулаком грозит и взрослым,

но не везде и не всегда.

А вот для тех, кто ниже ростом,

кулак готовит завсегда.

 

Он бьет им с самого размаху,

так чтобы было побольней.

Пред малышней не знает страху.

Кого лупить ему видней.

 

Но вот однажды на площадке,

приметил Вовка паренька.

Тот не хотел просить пощады

и в нос ударила рука.

 

Парнишка ловко увернулся,

удар пришелся по стене.

От боли Вовка поперхнулся,

да так, что стало больно мне.

 

Очнулся на больничной койке

наш Вовка с гипсом на руке

наедине с судьбою горькой,

да злым диагнозом в строке.

 

И с той поры кулак он прячет.

Улыбкой светится лицо.

А ведь могло бы быть иначе –

наш Вовка стал бы подлецом.

Опубликовано

Старый клен

Под ногами золото рассыпано.

Закрома  у осени полны.

И страдает в образе задрипанном

старый клен по прелестям весны.

 

Не к лицу слоняться в оголении

на виду заплаканных берез.

Лучше быть в зеленом оперении

и встречать с достоинством мороз.

 

Но судьбой такое не предписано

на просторах питерской земли.

Часть одежды осенью описана,

остальное  ветры унесли.

 

И грызет, родимого, стеснение,

и болит кленовая душа.

Долго ждать весеннего цветения,

чтоб свободой вволю подышать.

 

Опубликовано

В честь простого русского парня

В деревне под названием Петровка

родился отрок в лоне сентября.

Его тогда, за сомкнутые бровки,

и нарекли в честь дедушки Петра.

 

Не по часам он рос, а по минутам

и в первый год ножонками пошел.

Тянулся вверх не тополем согнутым,

а кленом дерзким в детство перешел.

 

Гонялся в степь с ватагой деревенской,

в пруду ловил отменных карасей.

Своим стараньем в деле был известен

и верным другом звался у друзей.

 

Они гурьбой в заснеженную вьюгу

за десять верст ходили за мечтой.

И школьный класс, как преданного друга,

его пускал с надеждой на постой.

 

А на дому скотина и покосы

и ноги жжет колючая стерня.

Он терпит все и помощи не просит.

Так поступает вся его родня.

 

Идут года, взрослеет наш Петруха.

Пожар любви захватывает дух.

Девичий смех ему ласкает ухо

и беспокоит сердце частый стук.

 

Не удалось любовью насладиться,

вдруг прозвучал воинственный приказ.

В солдатском ритме юность стала биться.

И стал не лишним друг-противогаз.

 

Мешали сну тревоги и ученья.

Съедало потом плотное х.б.

Но предки ждали честного служенья,

и он почтенье жаловал судьбе…

 

…А были те, кто щедро откупился

и колесил по местным кабакам.

Любить Отчизну вовсе не стремился

и в рот смотрел заморским чужакам…

 

Но не о них в поэме говорится

и потому продолжу свой рассказ.

Петру то утро долго будет сниться,

когда с сиреной прозвучал приказ.

 

Был поднят взвод его не для ученья.

Петр вместе с ним вступил в жестокий бой.

И нет врагу пощады и прощенья,

Петр прикрывал покой людей собой.

 

И лишь на миг тень страха промелькнула,

а там опять огонь передовой.

Его сразила вражеская пуля.

Погиб Петруха – парень золотой…

 

…Стоят на взгорке плачущие люди.

У ног скорбящих скромный обелиск.

Твоя деревня подвиг не забудет,

и ты, читатель, скорбью поделись.

 

Опубликовано

Погибшему экипажу Ил-20

В сирийском небе сбиты наши парни

по воле подлой хитрости еврейской.

Они ушли бойцами в нашу память,

а где благие чувства европейцев?

 

А где союз борения с террором,

что на словах звучит, а не на деле?

Из пухлых уст выходит только троллинг,

который тесно вяжется с бездельем.

 

Простите нас, небесные герои.

Страна вовеки подвиг не забудет.

Уже идут войска победным строем.

За вашу смерть святая кара будет.

Опубликовано

Небесная синь

Вот снова синь меня небесная зовет.

На чистом небе нет ни облачка, ни тучки.

С великой нежностью смотрю на небосвод

и говорю себе – какой счастливый случай.

 

День предвещает мне ответную любовь,

которой я с волненьем буду отдаваться.

И прозвучит волшебный вальс, в конце концов.

И мы сольемся нежно в милых ритмах вальса.

Опубликовано

Святой человек

Тихонько умер человек

с молитвой на устах.

Прожил он свой нелегкий век

без злата на перстах.

 

Он скромно жил, скоромно ел

и в меру потреблял.

Дворцов построить не успел,

знать лишнего не брал.

 

Взывал душевностью своей

к творению добра.

И был примером для друзей,

верша свои дела.

 

Вокруг не видел он врагов,

и сам не делал зла.

Спасал заблудших от оков

дурного ремесла.

 

Ему вместилище святых

сложить бы светлый прах.

А он отверженным затих

с молитвой на устах.