Рубрика: Стихи из под пера

Два моста на разных континентах.

Крымский мост и мост у Балтимора.

В их истории разные акценты

— стойкий дух и хилая опора.

Видит Бог, что это символично.

И судьбу валютой не обманешь.

Мост в Крыму, расстрелянный публично,

на века  твореньем славы станет.

Я верю, что поэзия добра

пробьёт коросту рэпоозлобленья.

Наступят озорные вечера

душевно – поэтического рвенья.

Воспрянут амфибрахий, анапест.

Одарит рифма ямбом и хореем.

В поэзии заметят божий перст,

и люди в одночасье подобреют.

И, может быть, притихнет в мире зло,

уменьшатся нахрапистость и подлость.

Накроет Землю ангела крыло,

безнравственность окажется немодной.

В который раз сжимаю кулаки.

Душа кричит, но крик её не слышен.

Порог убийства в Крокусе завышен.

Пошли ва-банк российские враги.

И кровоточит русская земля.

Весна умылась горькою слезою.

Но встала Русь по жизненному зову,

по зову правды звёздного Кремля.

Пришла пора забанить нелюдей.

Мы до сих пор им многое прощали.

Пускай звучат ракетные пищали,

как увертюра добрых новостей.

Опять террор и снова жертвы,

и снова траур на устах.

Пещера псов открыла жерло,

вселяя в души дикий страх.

Земля вбирает кровь невинных,

людскою полнится слезой.

Но кара ждёт садистских свиней.

Проглянет солнце за грозой.

Мы вновь сплотимся в общем горе.

Сожмем в решимости кулак.

Преодолеем вражьи горы,

внесём на пик российский флаг.

Легко простить мне малого ребёнка.

Он не повинен в том, что вышел в свет.

Но не прощу крикливого подонка,

который злобой пачкает рассвет.

Я не прощу насильника, убийцу,

прелюбодея, хама и жлоба.

В моём сознании ненависть искрится.

Мне не поможет добрым быть мольба.

Я не прощу нацистское отродье,

что орошает кровью добрый свет.

И тем, кто милую страну сдаёт в угоду,

в душе и толики прощенья нет.

Весна нахмурилась в унынии,

и март всплакнул.

Не манит больше небо синью,

восторга нуль.

Съедает снежный панцирь морось,

бегут ручьи.

Не слышен в дебрях ветра шорох,

лишь выпь кричит.

Не красит инеем деревья

былой мороз.

И вся природа словно дремлет,

на солнце спрос.

Жертвы множатся, жертвы множатся

от прилёта нацистских дронов.

Некрологи читать не можется,

заглушают людские стоны.

Сколько зла в европейском сборище.

Сколько ненависти к России.

Возродилось былое торжище

с оголеньем безбожной силы.

И снабжается нечисть подлая

всем, что создано для убийства.

И известно теперь доподлинно,

кто поддерживает нациста.

Нам не стоит взывать к гуманности.

У врагов притупилась совесть.

Нужно вскрыть их нутро обманное

и огнём устранить бесовость.

Не хватит слов, чтоб описать

всю прелесть женщины любимой.

Её душа – цветущий сад,

а образ – шарм неотразимый.

Как путеводная звезда

она уводит в лоно таинств.

Улыбку дарит навсегда

и щедро делится мечтами.

Покой и страсть в её глазах,

любовь и счастье в каждом жесте.

Её печаль на образах,

а радость только с милым вместе.

С вершины прожитых годов

смотрю на мир с двояким чувством.

Навстречу дням уже не мчусь я

и на поступки не готов.

Всё чаще, глядя на закат,

я вижу пройденные вёрсты.

Листаю осени и вёсны

и не всегда виденьям рад.

Сейчас я сделал бы не так

всё то, что делал на отмашку.

Не рвал бы новую рубашку,

когда кидался на кулак.

Не пил бы с горлышка бурду,

наивно взрослым потакая.

И понапрасну б рот не скалил,

дивясь взахлёб на ерунду.

Мне реже помнится сюжет

с воспоминаньем о полезном.

И лишь грехи в сознанье лезут,

как будто дум высоких нет.

А я же жизнью доказал,

что путь прошёл не бесшабашно.

На мир смотрел с высокой башни.

С мечтой историю писал.

Небо щедрой синевой

поделилось с Петербургом.

Красен солнечный восход,

март пришёл с Весною бурной.

Раззадорились ручьи,

зазвенели по округе.

Спины выгнули коты,

расхрабрившись на услуги.

Почки зреют на кустах,

на проснувшихся деревьях.

И прогретая земля

ясным днём уже не дремлет.

Зацветает от лучей,

на подснежники богата.

Солнце радует людей

от рассвета до заката.

Вскрылась невская вода,

лёд участвует в регате.

С чувством юная весна

нас готовит к женской дате.