Рубрика: Стихи из под пера

Жизнь прекрасна, но так быстротечна.

И дается она только раз.

Не меняйте ее на беспечность,

Не держите ее про запас.

 

Раскрывайтесь объятиям ветра,

Теребите коварную лень,

Восхищайтесь гармонией света,

Не ищите бездарную тень.

 

Мир нуждается в ваших поступках,

В целомудрии ваших идей.

Просто так благодать не наступит

И надежда не будет светлей.

 

В узелках не храните обиды.

Берегите бесценных друзей.

Пусть родные не будут забыты

в круговерти насыщенных дней.

 

Не жалейте открытой улыбки

с добавлением ласковых слов.

Нет возможности править ошибки

в быстротечности данных годов.

Как короток сегодня день.

Как хмур закат на небосводе.

Занудный ветер дребедень

печальным посвистом выводит.

 

Давно оборвана листва,

обвисли кроны у деревьев.

И лишь зеленая трава

кичится новым озареньем.

 

Прохладный ливень лихо смыл

манящий цвет осенних радуг.

Пейзаж представленный уныл

и не несет былую радость.

Мне женский образ придает

душевных сил бездонный кладезь.

И по крупицам отдает

святой любви большую радость.

 

Я с ним уверенно иду

в волшебный мир с названьем «нежность».

И верю в то, что там найду

свою счастливую надежду.

 

Я с ним сумею написать

судьбой взращенные поэмы.

Их женским именем назвать,

не находя другой дилеммы…

 

…Какое чудное тепло

мне с женским именем дается.

Бурлит восторгом моя плоть

и в чутком сердце отдается.

Мороз украсил белой бахромой

багряный цвет осеннего пейзажа.

Укрыл поля туманной пеленой

без суеты младого эпатажа.

 

И как предвестник будущей зимы

обсыпал снегом сонные тропинки.

Придал природе привкус новизны,

вложив в сознанье толику грустинки.

Осенний снег летит с простуженных небес.

Но до земли дойдет не каждая снежинка.

А небосвод похож на сказочную взвесь,

в которой солнце отражается на льдинках.

 

Предвестник холода и робкий озорник,

он намекает нам на зимние одежды.

И вот уже садовый мрамор и гранит

накрыт на зимушку попоной безутешной.

 

Отголосилась осень криком журавлей.

Оттанцевались листопадные утехи.

Ноябрь не будет ни красивей, ни милей,

но вряд ли кончатся осенние потехи.

Ингерманландия –  земля трех измерений.

По-фински – маа, а по-шведски будет ланд,

по-русски — ия в окончательном биений.

Она — сокровище  потомственных землян.

 

Ее расцвет в многообразии народов.

Ее краса в культурной ценности людей.

Она живет не мнимой прелестью свободы,

а целомудрием традиций и идей.

 

Здесь чудь жива и водь историей божится.

Поют ижоры и карелов слышен сказ.

И все смогли с единой матерью сдружиться.

И Русь не сводит  с них своих счастливых глаз.

 

Чудная речь звучит в названиях поселков.

Лежит в сохранности большой культурный пласт.

Ингерманландия встречает новоселов

и помогает им добром напиться всласть.

Под мелодию Вивальди

закружил нас листопад.

Ветер – взбалмошный идальго,

подпевал нам невпопад.

Златоглавые березы

жались к клену – молодцу.

Он шептал им что-то прозой.

Красный цвет ему к лицу.

И стояли скромно сосны,

продолжая зеленеть.

Им цвета, что дарит осень,

богом не дано иметь.

Но мелодия Вивальди

прозвучала и для них.

Ветер трогал их за талии

и от нежности затих.

Не летают больше листья,

под ногами лишь шуршат.

И слова – ты самый близкий,

сладко голову кружат.

Каток репрессий прокатился по Отчизне.

Им управляла безрассудная жестокость.

Слепая ненависть заказывала тризну

и вместе с трусостью была не одинока.

 

Расцвел рассадник для доносов и наветов,

приумножая жертв советского ГУЛАГа.

Грузинский Иосиф приговаривал к ответу

и ждал с ухмылкою кровавого аншлага.

 

И кровью метились расстрелянные стены.

И рвы корежились от моря убиенных.

И правда пряталась в острог или застенок.

И совесть правая каралась за измену.

 

Стремленье жить мешалось с массой инородной.

Печальный стон звучал от края и до края.

И остаются души в памяти народной.

Колокола по ним звонят, не умолкая.

Веленью времени поддавшись,

впустил я гостя на порог.

А он, желанию отдавшись,

пустился в долгий монолог.

 

Он расточал свои посулы,

вводил в манящий виртуал.

Шальная связь сводила скулы

и превратилась в ритуал.

 

С ним засыпал и просыпался,

ходил на службу и в пивбар.

Родным предложить расстарался.

Теперь он в доме правит бал.

 

Блестят iPadы и айфоны

в руках у призрачной семьи.

Общенье только с телефоном

с отрывом взгляда лишь на миг.

 

Он долбит хилое сознанье,

сбивает ложью с правоты,

лишает веры в созиданье,

коробит милые черты.

 

Внушает право на убийство

иль на мучительную смерть.

Кромсает прозу добрых истин

и тешит злобой круговерть.

 

И от него не увернуться.

Он стал хозяином в семье.

Ах, как же хочется проснуться,

не разуверившись в себе.

Вернулась серенькая морось

под петербургский небосвод.

Травы молоденькая поросль

глотнула жизнь с броженьем вод.

 

Опять привычная картина

на фоне вымытых красот.

Грызет печальная кручина

вобравший солнышко народ.

 

Кому нужна сплошная серость,

по ком рыдают небеса?

Коробит души опустелость,

туманит влагою глаза.