Рубрика: Стихи из под пера

Осталась ли хоть капелька святого

у тех, кто лицемерит на войне?

У тех, кто героическим итогам

приписывает каяться в вине.

Такого неприкрытого кощунства

давно уже не видела Земля.

Ощерилось подобие безумства

с оскалом размороженного  зла.

Сплотились недобитые уроды

под свастикою с пляской на костях.

И, правдой обделённые народы,

живут в своих границах, как в гостях.

Но правда не посмеет затеряться

в потоках злопыхательских речей.

Воспрянет человеческое братство

и выгонит беспамятство взашей.

Перрон растаял в темноте.

Мой поезд мчится вдаль.

Давно в родимой стороне

я близких не видал.

И вот теперь несусь туда,

где с мамой ворковал.

Где о взрослении мечтал

и окрылённым стал.

Стучат колёса в поздний час,

а сердцу не до сна.

Мои родные и друзья,

я скоро встречу вас.

Я скоро выйду на вокзал

и крикну – здравствуй, град.

Я увидать тебя мечтал

и нашей встрече рад.

Снег прилетел, чтобы растаять,

а я заснеженность хотел.

Январь ветрами нас пытает,

как разгулявшийся пострел.

По небосводу бродят тучи,

скрывая солнечный сюжет.

Беру я зонт на всякий случай,

чтоб защитить себя от бед.

Меня в лесочке ждёт подснежник –

весенней прелести посол.

Вот он пробился сквозь валежник,

и я легко его нашёл.

Не бойся, друг мой, я не трону

твой нераскрывшийся бутон.

Неугомонные вороны

меня бранят со всех сторон.

Так и хотят беду накаркать,

но мне сейчас не до беды.

Мне нудный дождь смешал все карты

и смыл любимые следы.

Слеза – душевный индикатор.

По ней случается понять,

правдивый ты иль провокатор,

надёжный друг иль ренегат.

Один слезой смывает горе,

другой ей радость окропит.

Она течёт в людское море

и в нём по-доброму бурлит.

Слеза по-разному струится.

У женщин быстрою рекой.

Мужская сдержанно кропится

из глаз, подёрнутых тоской.

Слеза надежд со счастьем рядом,

мы ей легко смываем грусть.

Стыдиться чистых слёз не надо.

Они текут по воле чувств.

У человека с чистою душой

чисты и помыслы, и слёзы.

Он не приемлет мутной прозы,

не бьёт словесной чехардой.

В его глазах не дремлет грусть,

он дарить людям смех и радость.

Звучит свирель, когда он рядом

и льётся песнь из нежных уст.

С ним так спокойно и светло.

Он дарит светлую надежду.

В его словах святая нежность

питает жизни диалог.

Над Петербургом солнечный рассвет.

Лучи ласкают крыши у высоток.

Как долго ждали мы небесный свет,

и вот уж им чудесный образ соткан.

Крадётся луч по сонным этажам,

ещё чуть-чуть, и он уже на травке.

И льётся свет по паркам и садам

без суеты, нервозности и давки.

Такие дни для города редки,

и тем ценней румяные рассветы.

Под ясным солнцем помысли легки

и драгоценней добрые советы.

          Памяти Владимира Высоцкого

Подруга верная моя,

гитара семиструнная.

Тебя с любовью теребя,

я пел ночами лунными.

С тобой вершины покорял,

спускался в преисподнюю.

Тебе секреты доверял,

сорвав в сердцах исподнее.

С моей истерзанной души

снимала ты страдание.

Стремилась ритмом заглушить

минуты увядания.

И, будто верная жена,

ждала меня, притихшая.

А я, испробовав вина,

хвалился своей дикцией.

Ты знай, что в прежние года

любил тебя по-взрослому.

Ну, как ты там теперь одна,

ужель ко мне не просишься?

Жил счастливый человек

внешности обычной.

Он смотрел на белый свет

с мимикой привычной.

Добрый взгляд лучился с глаз,

теплотой лаская.

Он лечил людей не раз,

в бедах помогая.

Был он честен пред собой

и ценил за честность.

Дорожил простой судьбой,

не стремясь в известность.

И врагов не наживал,

так как их не видел.

Ну, а тех, кого встречал,

словом не обидел.

Бескорыстно созидал,

верил во взаимность.

Благодарности не ждал,

может быть, наивно.

Он тихонько догорал,

как весенний лучик.

И с улыбкой умирал,

думая о лучшем.

Синь небесная взирает с высоты

на истоки петербургского величья.

В них заманчивая прелесть красоты

и нетленная культурная столичность.

В них история прибилась к берегам

и вещает с Петропавловского шпиля.

И соборы, неподвластные векам,

нам дарую богом сверенные стили.

Лики зодчих отражаются в Неве

на фасадах ими созданных творений.

Отражаются они и в синеве

при вещании людских благодарений.

Разве можно эту прелесть не любить.

Ей возможно лишь всецело отдаваться.

А отдавшись, невозможно позабыть,

даже если с ней придётся расставаться.

Всепожирающий огонь

коварством нам напоминает,

что он опасен испокон,

что в нём наследие сгорает.

Сгорают светлые умы,

сгорают праведные души.

И в том порой повинны мы,

словами пламя не потушишь.

Словами детство не вернуть,

то, что похищено огнями,

то, что за несколько минут 

под страшный гул простилось с нами.

Но есть отважные сыны,

что в пламя рвутся без сомнений.

И нет их подвигам цены,

они – герои поколений.

Они спасают из огня,

подчас ценою своей жизни.

Они бессмертны для меня.

Они бессмертны для Отчизны.