Редакторским ярмом сдавило мою рифму,
душевную аорту перекрыв.
Мой песенный корабль направило на рифы,
оставив вдохновение без крыл.
Я к Музе волочусь стреноженным Пегасом,
шепчу ей о несбывшейся мечте.
Но в чреве темноты её окно погасло,
и улица успела опустеть.
За что я обречён на эти наказанья?
За что свалилась кара на стихи?
Я вовсе не ищу всеобщего признанья
и действую по мании стихий.
Но помню, что творец иль честный созидатель
не может жить с надеждой на тариф.
И знаю, что мой друг — восторженный читатель,
не усомнится в правильности рифм.
