Небо голубое жалует весну.
Слабеньким морозцем красит новизну.
Ледяные тропки манят детвору.
Весело на ножках катят по двору.
Катятся – смеются, падают – кричат.
Радостно по льдинкам ножками стучат.
Солнышко по тропкам лучиком прошло,
сжалилось над детством, льдинки не прожгло.
Только на сосульках выжало капель,
да потеребило снежную постель.
Две курносые девчонки,
Не подружки, а сестренки
В Петербурге жили-были,
Мама с папой их любили.
Из игрушек у сестренок
Были десять собачонок,
Восемь кошек, восемь заек,
Восемь Знаек и Незнаек,
Три зубастых крокодила,
Два мохнатых гамадрила,
Девять Барби, пять матрешек,
Куклы в платьишках в горошек
И ревущие медведи.
Их пугались все соседи.
Были тигры и жирафы,
И фургон с названьем «Рафик»
Были лисы, были волки,
Но держали их на полке,
Чтобы птичек не пугали,
Чтобы зайцев не поймали.
Были хрюшки-неумейки,
Были маленькие змейки,
Две глазастых черепашки
И ушастый Чебурашка,
Две кудахтающих куры,
Лев один, но очень хмурый.
В общем было не до скуки,
Если прыгали на руки
То котята, то собачки,
То мартышки-забиячки.
Но у маленьких красавиц
Завелась в квартире зависть,
Превратив дележ игрушек
В балаган для побирушек.
Редкий день у двух задирок
Обходился без придирок.
А когда они кричали,
Никого не замечали.
Даже взрослых попугаев
Распри детские пугали.
А оторванные лапы
Мама прятала от папы,
Чтобы папа не ругал их,
А игрушки покупал им.
Так и жили две сестренки,
Две упрямые девчонки,
Ели кашу, подрастали
И совсем большими стали.
Нынче старшая сестрица
Стала первой ученицей.
Не пристало ей ругаться,
Нужно в школу собираться.
Стало в доме тихо, скучно.
Все игрушки сбились в кучу,
А печальная жирафа
Не выходит из-под шкафа.
Ждут из школы ученицу
И игрушки, и сестрица.
Только той не до собачек,
Не до кукол, не до скачек.
Много задано уроков,
Трудно выучить до срока.
И с игрушками сестренка
Тихо шепчется в сторонке,
Просит кукол не вертеться,
Помогает им одеться
И уводит на прогулку
По дворовым закоулкам.
Вот такие две сестренки,
Две примерные девчонки
В Петербурге проживают
И друг друга уважают.
Сменила зимушку весна,
но ветер взбалмошный остался.
Весной – красой очаровался,
ему, бедняге, не до сна.
То закружит пред ней юлой,
то к платью снежному прижмется.
То воем в трубах отзовется,
как безобразник молодой.
Спасая иней на ветвях,
ему деревья бьют поклоны.
А он трясет их непреклонно
у всей округи на глазах.
Но краснощекая весна
его затей не замечает.
Она улыбку излучает
восходу солнечного дня.
На качелях я качаюсь
и на мамочку смотрю.
Но высоко не взлетаю,
так как мамочку люблю.
Только мамочка на свете
всех милее для меня.
От нее вкусней конфеты
и цветней картинки дня.
У нее светлей улыбка
и заботливей глаза.
Для нее я самый близкий,
даже если егоза.
Даже если непослушен
или очень говорлив.
Все равно ты самый лучший –
моя мама говорит.
Я бы с мамой покачался,
но качели для детей.
Вот минутку покачаюсь
и прижмусь щеками к ней.
Я вспоминаю мир, заполненный зверями.
Меня не утруждал их низкий интеллект.
Они росли в ладу с полями и лесами
и не плодили бед в течении многих лет.
Их встроенный инстинкт не рвал меня на части,
а жажда выживать не жгла леса огнем.
В спокойствии моем была их доля счастья.
И не было тогда намека на содом.
Но полчища пришли с высоким интеллектом.
Внедрились мне в нутро, загадили фасад.
И стали для меня красоты неба клеткой,
и превратилась жизнь в военный маскарад.
И топчут сапоги мою земную гордость,
и с рвением крушат мою земную плоть.
От их преступных дел камнями плачут горы.
Их ненависть и злость не сбыть, не побороть.
Смотрю на этот мир, и сердце замирает.
Оплакиваю жертв водой из родников.
И вспоминаю дни, когда была я раем
для мамонтов и львов, для вепрей и волков.
Залив под толстой коркой льда,
но снег жует златое солнце.
Лучи прожгут кору до донца,
и выйдет вешняя вода.
Ну а пока рыбацкий клин
хранит ледовое пространство.
Ловцов настойчивое братство
зевакам души веселит.
А их немало в теплый день
заливный берег оседлало.
Весны приятное начало
смывает с лиц смурную тень.
И я с распахнутой душой
иду по тверди побережья.
Внимаю отзвукам надежды,
что возрождается весной.
Не зря вещают умудренные пророки,
что без любимой неуютен отчий дом.
Любимой женщине слагаю эти строки
и согреваю их особенным теплом.
В ее глазах я вижу чуткое томленье.
Из сладких уст ловлю душевные слова.
Моя любимая – источник вдохновенья,
который хочется с любовью воспевать.
Которым хочется безмерно наслаждаться
и только чувственным вниманьем наполнять.
С которым хочется гореть и возрождаться,
и о любви своей восторженно вещать.
Весенней песней снег скрипит,
и солнце радует весною.
Умерил ветер аппетит
и нежно манит за собою.
Небесной сини красота
уводит в смелые мечтанья.
Надежда с чистого листа
несет благие пожеланья.
Восходит вера – счастье есть,
оттают радостные чувства.
Весна любовь должна принесть
и снять морозное занудство.
На майках носят – нет войне,
а в мыслях грезят бойней.
Завязли ложью во вранье
с фальшивкою убойной.
Швыряют гадости в страну,
что годы их кормила.
В упор не видят новизну,
на западе их милость.
Живут по принципу врагов –
чем хуже, тем им лучше.
С заокеанских пирогов
их речь сильней и круче.
Но я надеюсь на народ,
что выдержал лихое.
Он правду матушку поймет,
не выберет плохое.
Снеговик mp3
0.00руб.
Девчонка с хвостиком mp3
0.00руб.
У Медного всадника mp3
0.00руб.
Умная ворона mp3
0.00руб.
Зимний обряд
0.00руб.
