Рубрика: Стихи из под пера

Я березовым зонтиком землю укрою

И перину из листьев тебе постелю.

На лирический лад струны ветра настрою

И сонет пропою, потому что люблю.

 

Потому что, взирая на синее небо,

позывные от ангела сердцем ловлю.

Он дарует улыбкой мне сладкую негу,

наслажденье которой с тобой разделю.

 

Я с тобой разделю это чудное ложе

под дразнящую нежность шуршащей листвы.

Для двоих ничего не бывает дороже,

чем манящая в таинство звездная высь.

Какая сила благородства —

Земля дает нам право жить.

А мы ракетное уродство

спешим планете предъявить.

 

Мы обжигаем ее палом,

корежим недра без стыда.

И где росли младые пальмы,

растут ковыль и  лебеда.

 

На месте пашен льются воды

с зловоньем местного дерьма.

И, вместо статуи Свободы,

стоят руины, не дома.

 

Земля безмолвно это сносит,

и лишь противятся ветра.

Зачем она подонков носит,

пытаясь ждать от них добра?

 

Время серое запустил сентябрь.

Льет с небес вода охлажденная.

Разгулялся дождь, словно тот бунтарь,

что не ждал  письма утвержденного.

 

Разлилась вода по людским местам,

хоть ходи по ней в босых ноженьках.

Но негоженько разуваться нам,

потому теперь мы стреножены.

 

Виды видятся некрасивые.

Теребит печаль наши душеньки.

Где ж ты милое небо синее?

Где ж погодное добродушие?

Надежда никогда не умирает.

Ее бездушным жалом не возьмешь.

Она с судьбой по-честному играет,

лишь иногда показывая мощь.

И человек, идущий за надеждой,

стремится ввысь от илистого дна.

Ему чужда судьбинушка невежды.

В его глазах уверенность видна.

 

С ее руки нисходит облегченье,

когда о мгле кричат со всех сторон.

Она всегда поможет в излечений,

когда конец у жизни предрешен.

Она не сгинет вместе с человеком,

а перейдет к потомственной судьбе.

И озарится небо новым светом,

и отразиться, может быть, в тебе.

 

Тучи осень затянули

в нудные дожди.

Листья в лужах затонули,

лучшего не жди.

Распоясалась погода,

власть ей – не закон.

Ополчилась на природу,

лезет напролом.

Струйным градом залепила

тропки и луга.

Где-то волю распустила

на белы снега.

Раззадорилась на славу,

только радость где?

Дал ей бог, видать, по праву

властвовать везде.

Родная армия воспрянула и встала на крыло.

Бойцы России гордо головы подняли.

Армады танков ловко траками утюжат полигон.

И самолеты в синем небе заблистали.

С подводных лодок наша сила устремляется свечой.

Знать пробудилась в океане непокорность.

И сердце радуется, чувствуя армейское плечо.

И душу греет в нас проснувшаяся гордость.

Не будь равнодушным,

молись на добро.

Носитель радушья —

твое ремесло.

 

Иди к обделенным

домашним теплом.

Не будь покоренным

заносчивым злом.

 

Печальные слезы

пытайся унять.

Любителя прозы

старайся понять.

 

Открытостью взгляда

детей одари.

А взрослых, кто рядом,

мечтой озари.

 

За это воздастся

нам богом сполна.

Бездушным остаться –

греховность одна.

Туман укрыл любимый город

своей накидкой невесомой.

Пейзаж рисует незнакомый

в цветах изнеженной ангоры.

 

Я захожу в пейзаж сей дивный

с каким-то трепетным волненьем.

И происходит омовенье

доселе сумрачных мотивов.

 

Я снова вижу Исаакий

с его величественным сводом,

дворца паренье у Дворцовой,

колонны ангельские знаки.

 

Спадает белая накидка

с златой главы Адмиралтейства.

Конец таинственного действа

идет от солнечного гида.

С востока туча наползала

на беззащитный небосвод.

Сердитый ветер-задувала

явиться к ночи ей помог.

 

Но прежде грозные раскаты

услышал сонный Петербург.

Исчезли дивные закаты

в ворчащем небе после бурь.

 

И только молнии освещали

тугие скаты мокрых крыш.

Шальные искры в них блистали

немой красой несметных тыщ.

 

И воздух пах свирепой жутью.

По нервам бил жестокий град.

И тут уж было не до шуток.

Ночной грозе лишь демон рад.

Скала бездушным монолитом

висит надменно над ущельем.

И только маленький цветочек

проклюнул робко из расщелин.

 

Над ним бессилен даже камень,

нагнавший страху на ущелье.

И ветер бешеный бессилен,

швырявший камни от безделья.

 

Цветочек смотрит с удивленьем

на речку, сжатую горами

И на реальную свободу,

что голубеет с небесами.

 

Ему не хочется срываться

в пучину водного журчанья.

И улететь к небесной сини,

поддавшись ветреным желаньям.

 

Цветочек крепко уцепился

за твердь скалы, грозящей речке.

Глядит на небо со смиреньем,

висит и ветру не перечит.