Рубрика: Стихи из под пера

Был чудный остров в океане,

блистал своею красотой.

Мир демократией дурманил,

пускал банкиров на постой.

Во всём был первым заводилой,

решал планетные дела.

Купались в масле воротилы,

и жизнь беспутная цвела.

Им для разврата места мало,

и вот уже во все концы

плывут лихие зазывалы,

точнее – грозные бойцы.

Несут насилие и смерти,

диктуют пошлые права.

Клеймом бесправных страны метят,

стремясь Землёй повелевать.

Но непреклонная Россия

сумела миру доказать,

что есть единственная сила,

с которой следует дерзать.

Из спячки вырвалась планета

и возбудила океан.

Путей на чудный остров нету…

…Прогноз реальный, Богом дан.

Немало примеров российских побед

история знает.

И в каждой победе заложен завет —

своих не бросаем.

И снова к России приблизился враг,

со злобой кусает.

Но мы им напомним про павший Рейхстаг –

своих не бросаем.

Врагу нашу стойкость в открытом бою

мы в сердце вонзаем.

Звучит над Отчизной священный салют –

своих не бросаем.

Улыбка милой поутру,

счастливый нежный взгляд.

Они настойчиво, не вдруг,

опять к себе манят.

А это значит, что не зря

прошла в объятьях ночь.

И любопытная заря

от ласк краснеть не прочь.

Мы продолжением любви

встречаем летний день.

Нельзя судьбу остановить,

попав в любовный плен.

По-заячьи робкий рассвет

касается звёздного неба.

И звёзд растворяется след

в творении утренней неги.

Кудесница утра – заря

нас радует розовым цветом.

Чарует небесный наряд,

в душе отдаётся сонетом.

И хочется вместе шагать

к манящей меже горизонта.

И хочется с чувством понять

гармонию света и солнца.

Скорбит моя душа и требует отмщенья

за попранную честь растоптанных могил,

за тех, кто жизнь сложил за веру в очищенье

от всех, кого нацизм к убийствам допустил.

За тех, кто не познал безоблачное детство

и навсегда заснул под вой смертельных бомб.

Но гибель светлых душ мы сохраним в наследстве,

когда нацистских гнид в утробе разобьём.

Иному не бывать, иначе жизнь померкнет,

и бездна поглотит российские поля.

Нам биться до конца, пренебрегая смертью,

единую судьбу с Отчизною деля.

Безмерной нежности слова

ложатся на листок.

От них кружИтся голова

и царствует восторг.

Ушла сомнения волна

от берега надежд.

Взбодрила истина одна –

манящий воздух свеж.

Я снова верю и люблю,

страдаю, но чуть – чуть.

Тянусь к душевному теплу

и не ищу в чём суть.

Я снова с чувством воспарил

и вниз не упаду.

Дышать любовью хватить сил

в божественном саду.

Ах, как годы летят,

предрекая финал каждым вдохом.

В лабиринтах морщин

оптимизм отыскать нелегко.

Доброй памяти след

возвращает всё чаще к истокам.

Но приблизиться к ним

нужно сердцем взлететь высоко.

Притяженье земли

всё сильней ощущается телом.

И подрезаны крылья

безжалостным лезвием лет.

Разместилась в душе

теребящая грудь опустелость.

И большого желания

к радости двигаться нет.   

В минуты затишья уставший боец

конверт доставал из кармана.

И грела его долгожданная весть

во мгле  фронтового тумана.

В письме от домашних родные слова

с душевной поддержкой и верой.

Он каждую букву не раз целовал,

с надеждою в лучшее веря.

И вновь перечитывал это письмо,

лаская любимые лица.

Сдержать свои тёплые чувства не мог

и знал, что смелей будет биться.

Герой мой любимый – писала жена –

нам очень тебя не хватает.

Но ты не волнуйся, я здесь не одна,

мне в доме сынок помогает.

И строчка дополнена детской рукой –

папуля, живым возвращайся.

И слёзы бежали строка за строкой,

а сердце стучало – сражайся.

Одна единственная роза

во всём заплаканном саду.

Ждёт с содроганием мороза,

и он крадётся на беду.

Сначала инеем тревожит,

потом снегами тормошит.

То, вместе с ветром, стебель гложет.

То стужей рвётся услужить.

Краса цветка его заводит.

Он сыплет моросью со зла.

Пургой бутоном хороводит,

и ночью роза отцвела.

Готов сидеть у изголовья

любимой женщины моей.

Головку гладить по-сыновьи

и оды петь, как соловей.

Готов влюблёнными глазами

снимать печаль с её очей.

Сличать улыбку с образами

и преклоняться перед ней.

Готов идти за нею следом

за счастьем  в сказочную даль.

И укрывать душевным пледом,

снимая чёрную вуаль.

Готов по новой возродиться,

услышав крик её души.

И нежным пламенем светиться

в чащобах праведной глуши.